Храмовая гора – вид с Масличной горы

Интересно, что собственно мечетей в мамелюкское время в городе почти не строили. В каждом медресе была специальная кафедра-михраб, на которой проводились пятничные проповеди. А большая мечеть Аль-Акса свободно вмещала в себя всех желающих помолиться в пятницу, выполняя роль джумаа-мечети (соборной мечети). Тем не менее, именно на Храмовой Горе мамлюки выстроили несколько минаретов. Таковы минарет Фахария, минарет Бени Айнам, минарет Шальшелет и минарет у мечети Омара, которая располагается почти вплотную к Храму Гроба Господня. Последний специально выстроили таким образом, чтобы он возвышался над куполами христианской святыни. Эта борьба за высоту культовых зданий продолжалась в Городе до недавнего времени.

В дополнение к минаретам и медресе, в Городе под владычеством мамлюкских султанов строилось также большое количество странноприимных домов для мусульманских паломников, а также бань и питьевых фонтанов – сабилей. Часть этих сабилей уцелела до сего дня, но в них уже давно не течет вода. В сабилях поили лошадей, в них же брали воду для омовения ног и просто для питья. Культура общественного фонтана не является исконно арабской. В ТАНАХе упоминается неоднократно, как поят уставшего путника у городских ворот. Так, праматерь Ривка поит Элиезера и его верблюдов, праматерь Рахель дает напиться уставшему, полюбившему ее с первого взгляда, праотцу Яакову. И все это происходит в Харране, городе аккадской культуры в Северной Сирии, за добрых две тысячи и две сотни лет до рождения пророка Мухаммада. Тем не менее, арабы Старого Города очень любили рассказывать легенды про сабили, построенные в основном при уже упоминавшемся выше эмире Танкизе, связывая их воды с источником Земзем в Мекке. Подобные легенды существовали также про источник Эйн-Рогель в долине Йошафата.

Мавзолей Туркан-Хатун

Особняком среди культовых сооружений мамлюкского периода стоят мавзолеи – «турба» по-арабски. Таковы Турбат аль-Кубакия на кладбище в Мамилле (там похоронен известный галилейский шейх, правитель города Цфата Ала-ад-Дин аль Кубаки), Турбат Камария, расположенный в саду между улицами Штраус и Йешаягу в еврейском квартале Геула, и – стоящий особняком интереснейший мавзолей, называемый мавзолеем Туркан Хатун (Турбат Туркан-Хатун).

Этот мавзолей является наиболее красивым и изящным. Его расположение – на улице Шальшелет, недалеко от Танкизии, делает его привлекательной целью для туристического маршрута. Вопрос о личности Туркан-Хатун остается до сих пор открытым. Есть несколько теорий на эту тему. Принято считать, что эта богатая женщина, узбечка или хорезмийка по национальности, умерла во время своего паломничества в Эль-Кудс (так арабы называют Иерусалим) и была похоронена в мавзолее, построенном хорезмийскими зодчими. Тем не менее, внешний вид мавзолея совершенно не напоминает подобные постройки Средней Азии.

Одним из самых ярких архитектурных приемов мамелюкской эпохи является так называемый «аблак» – чередование красных и белых каменных полос на фасаде дома. Либо черных и белых. Данный архитектурный прием возник к северу от Земли Израиля, в Турции. Там дома строились из слоев кирпича и камня, чтобы стены могли противостоять землетрясениям. Стена такого рода имеет определенную гибкость и гасит колебания, кроме того – она великолепно смотрится с эстетической точки зрения. Поэтому архитекторы мамлюков с удовольствием использовали прием «аблака» («полосатый» в переводе с арабского) во многих культовых и гражданских строениях в Дамаске, Иерусалиме, Каире и других городах региона. «Аблак» пережил мамлюков. В этом стиле было построено в начале ХХ века аббатство Дормицион, здание главпочтамта на улице Яффо, многие другие исторические постройки Иерусалима. Влияние мамлюкского стиля, таким образом, растянулось на века.

Кроме «аблака» в архитектуре мамлюков использовались ниши при входе в дом, верхние части которых украшались каменными сосульками, так называемыми «мукарнас». Великолепный пример такой раковинообразной ниши с «мукарнас» наблюдательный человек увидит в Танкизии. Возле входа вырезали две каменные скамьи, на которых в тени ниши можно было проводить жаркие полуденные часы, попивая кофе и ничего не делая. А еще мамлюки внесли в архитектуру особый тип частых оконных решеток с утолщениями на месте встречи вертикальных и горизонтальных прутьев, настолько толстых, что скромная мусульманская женщина могла тайком наблюдать из-за такой решетки за происходящим на улице без опаски быть узнанной или просто замеченной.

Следует заметить, что мамлюки, невзирая на их относительную лояльность к евреям и христианам, запретили им подниматься на Храмовую гору, когда как ранее евреи могли это делать. При мамлюках в Иерусалиме, очищенном от евреев крестоносцами, проживало 200 семей на 10000 мусульманских семей. Да и христиан в этом открытом всем ветрам городе без стен было немного. В Иерусалиме – кроме небольших мастерских по производству хлопкового полотна довольно дурного качества, красильных мастерских да пары-тройки кузниц почти совершенно не было никаких ремесленных заведений. Торговля в городе страдала от высоких налогов, и тоже находилась в весьма зачаточном положении. Таким образом, кроме религиозного предназначения, Иерусалим представлял собой очень малопригодный для повседневной жизни, грязный и убогий городок. Интересно, что многие особенности мамлюкской эпохи сохранялись и сохраняются в Столице и до сего дня…

Емин Моше или печальная сага о распрях

Иерусалимский квартал Емин Моше всегда притягивает к себе любителей неспешной прогулки и неожиданной тишины, почти пасторальной и совершенно невероятной для его месторасположения. А находится этот, увенчанный ветряной мельницей, старинный квартал прямо напротив Ар-Цион, горы Сион – в русском переводе, у входа в долину Гэй Бен-Инном, там, где размещается концертный зал под открытым небом «Султанов бассейн» (Брейхат А-Султан – на иврите).

Жил да был в США некий богатый еврей, у которого не было наследников. Перед смертью он завещал все свои капиталы бедным иерусалимским евреям, община которых в том далеком XIX веке жила на пожертвования от богатых евреев, и от евреев победнее. Кто давал рубль, а кто копеечку. А вот Иеуда Туро (Judah Touro) дал 50000 долларов. Тогдашних долларов 1854 года.

Любопытно, что, будучи при жизни, господин Туро (известный коммерсант, ветеран Войны за Независимость) жертвовал деньги на нееврейские проекты – так, он дал немалую сумму на монумент в Банкер Хилл в Бостоне, щедро спонсировал строительство церквей в Нью-Орлеане и даже кафедрального собора в Бостоне. Но незадолго до своей кончины этот странный неразговорчивый человек обратился к вере и традициям отцов. Прах Иеуды Туро лежит на городском еврейском кладбище города Ньюпорт, откуда он родом, рядом с могилами его родителей.

Первое здание квартала Мишкенот Шаананим

Деньги эти – 50000 долларов – по завещанию Туро были переданы Мозесу Монтефиори. Тот поначалу думал пустить их на строительство еврейской больницы, но, после того как выяснилось, что еврейская больница месяц назад открыта на деньги Ротшильда, Монтефиори дал приказ использовать наследство американца на покупку земель вне стен Старого Города. Так были куплены земли, на которых построили квартал Мишкенот Шаананим (одно длинное здание и мельница, на которой мололи муку для бедных), было это в 1860 году, почти одновременно со строительством мельницы русская православная духовная миссия построила «Сергиево подворье» на другом (тогда) конце города – но это совсем иная история. А в 1891 рядом с мельницей построили еще один еврейский квартал, названный в честь умершего за пять лет до этого Моше Монтефиори – Емин Моше. Строительству квартала предшествовало следующее неприятное событие – еще в 1886 году, вскоре после смерти Монтефиори, его племянник и наследник Йосиф Сабаг решил сдать в аренду часть пустого земельного участка возле Мишкенот Шаананим, но столкнулся со стихийной застройкой, устроенной там бедными еврейскими семьями города. Бедняки верили, что добрый Моше Монтефиори думал построить на этом месте квартал для таких как они. Сабагу это было не по нраву, но поданный против него в 1887 году судебный иск от бедноты иерусалимской он проиграл. Таким образом, земля перешла под эгиду «Фонда памяти Моше», филантропической организации, занимавшейся проблемами бедных слоев еврейского